Предков у Пушкина столько, сколько звёзд на небе, ибо род его простирается до времён, более ранних, чем Гостомысл Благоразумный (конец VIII в.). В одном из фантастических по своей силе, и точных по сути видений, Александр Сергеевич обращался взором к своему очень далёкому предку: «Гостомыслову могилу грозную вижу».[1] Ведь не зря ещё одно упоминание о нём сохранилось в пушкинском «Отрывке из литературных летописей»: «Никто, более нашего, не уважает истинного, родового дворянства, коего существование столь важно в смысле государственном; но в мирной республике наук, какое нам дело до гербов и пыльных грамот? Потомок Трувора или Гостомысла, трудолюбивый профессор... и странствующий купец равны перед законами критики...»[2] Гостомысл — посадник Новгородский в IX столетии. История сохранила не только его имя, но и праведные дела, недаром прозван он был Благоразумным. «Сей Гостомысл бе муж елико храбр, толико мудр, всем соседом своим страшный, а людем любим, расправы ради правосудия...»[3] — так сказано о нём в Иоакимовской летописи. Имел он четверых сыновей (все они пали в ратных боях) и трёх дочерей. Одна из них, Умила, стала женой бодричского князя Годослава-Годлава и матерью Рюрика.

В творческих планах поэта приводилась и легендарная генеалогия Гостомысла, что ещё раз подтверждает, как глубоко Пушкин стремился постичь истоки древнего славянского рода: «Славен оснует город Славянск. Вандал, сын его; Гардорик и Гунигар, завоеватели. Избор, Столпосвят и Владимир, женатый на Адвинде, сыновья его. Буривой, сын Владимира, отец Гостомысла».[4]

В старинном русском сказе упоминается об удивительном пророческом сне Гостомысла: будто видел он, как «из чрева средние дочери его — Умилы» выросло чудесное древо и дало плод, от которого «насысчасуся людие всея земли».[5]

Известно, что матерью Годлава тоже была славянка, дочь легендарного князя Рандвера Ратиборовича, а его отцом — вагрский князь Гальфдан (вагры — племя балтийских славян).

Любопытно, что в черновых набросках Александр Сергеевич от имени своего героя упоминал о "тысячелетнем дворянстве": «Наша благородная чернь, к которой и я принадлежу, считает своими родоначальниками Рюрика и Мономаха — ...корень дворянства моего теряется в отдалённой древности, имена предков моих на всех страницах Истории нашей... Мы так положительны, что стоим на коленах пред настоящим случаем, успехом ...но очарование древностью, благодарность к прошедшему и уважение к нравственным достоинствам для нас не существует. Карамзин недавно рассказал нам нашу Историю. Но едва ли мы вслушались — Мы гордимся не славою предков, но чином какого-нибудь дяди, или балами двоюродной сестры — заметьте, что неуважение к предкам есть первый признак дикости и безнравственности».[6]

В пору знаменитой Болдинской осени Александр Сергеевич написал: «Я непременно решился на эпическую поэму, почерпнутую из Отечественной Истории. Не долго искал я себе героя. Я выбрал Рюрика...»[7]

Варяги-русь, а значит, и Рюрик — славянского происхождения. Ещё в 1858 году русский историк Александр Васильев в книге "О древнейшей истории северных славян до времен Рюрика, и откуда пришёл Рюрик и его варяги" привёл немало любопытных исторических фактов в подтверждение этого: Рюрик, его братья и вся дружина были русы, славяне, и жили они у озера Ильмень, по берегам рек Варанды и Варяжи, имели с новгородцами общий язык и происхождение. От реки Варяжи (Воряжи), впадающей в Ильмень, и пошло название племени — "варяги", что логично и не противоречит древним обычаям нарекать племена "реки ради". «Во всех летописях мы читаем, — пишет историк, — и пришедше Словени седоша около озера Ильменя и нарекошеся Русь, реки ради Русы еже впадаетъ въ озеро».[8]

Причудливая цепочка потомков Годослава через девять столетий протянется в XVIII в., на исходе которого родился великий поэт Александр Пушкин. Получается, что он знал об истоках своего рода. Тогда совсем иным смыслом наполняются знакомые с детства строки:

Святилище Световита находилось на острове Руяне[10], в русских сказках именуемом Буяном. Фантастично, не правда ли? Александр Сергеевич назвал сказочный Буян — возможную родину своих пращуров: ведь именно от Рюрика и вели многие русские фамилии свои родословные, и Пушкины в том числе. Недаром поэт знал о родовых связях с Рюриковичами, о древности фамильного древа, раз написал строки: "Род мой один из самых старинных дворянских"[11]. Ведомо ему было и семейное предание: по женскому колену был он "Рюриковой крови". А родство идёт через прабабушку С.Ю. Ржевскую.

Но обратимся вновь к событиям тысячелетней давности. Далёкий предок Пушкина Годлав погиб в главном городе бодричей Рароге от рук шведского короля, и трое его сыновей отправились в иные края, поближе к своим родичам, ведь дед их Гостомысл — новгородский старейшина. Рюрик, "убрашася от немец", как повествует Холмогорская летопись, пришёл на Ладогу и основал там крепость задолго до 862 года. Следует вдуматься в эту летописную строку! В ней — ключ к тайнам старины.

И когда решили славяне поискать себе князя, их выбор без колебаний пал на Рюрика: его знали как достойного мужа и храброго воина. И умирающий Гостомысл обратил свои надежды к внуку, видя в нём достойного преемника и продолжателя своего дела, ведь Рюрик со своей дружиной охранял подступы к Новгороду со стороны Ладоги. И от Ладоги до Новгорода не более 200 верст пути вверх по течению Волхова.

Вероятно, если бы новгородцы действительно отправились за чужеземное море звать себе князей, это событие нашло бы отражение и в скандинавских сагах, и в русских летописях — дело ведь нешуточное...

Интересно теперь звучат пушкинские строки: "Не мало нас, наследников Варяга...»[12] В написанной Пушкиным в 1832 году поэме "Езерский", по сути — стихотворном переложении собственной родословной, есть такие строки:

Пушкин полагал, что «в древности каждый народ исходит, так сказать, из собственного своего источника, некий первобытный дух проникает во всё и во всём отзывается, франки, готфы, бургундцы, англо-саксы, датчане, нормандцы сохраняли обычаи и нравы, свойственные их племенам».[14]

На славянское происхождение Рюрика указывали и дореволюционные историки. Они свидетельствовали, что для славянина невозможно было отвергнуть веру своего народа, а скандинавы, немцы непременно принесли бы с собой протестантскую или католическую веру (как сделали это на Балтике). На Руси же подобного не произошло.

Подытожив все имеющиеся факты и предположения, попробуем реконструировать события более чем тысячелетней давности — «земли родной минувшую судьбу...»[15]

В древнерусском тексте летописи есть сообщение: «В год 6370 (862)[16]. Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: "Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву". И дошли за море к варягам, к руси. Те Варяги назывались Русью, как другие называются Шведы, а иные Норманны и Англы, а ещё иные Готландцы, — вот так и эти прозывались. Сказали Руси Чудь, Славяне, Кривичи и Весь: "Земля наша велика и обильна, а ПОРЯДКА в ней нет. Приходите княжить и владеть нами". И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю Русь, и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, — на Белоозере, а третий, Трувор, — в Изборске. И от тех Варягов прозвалась Русская земля...»[17]

Одно слово, неправильно понятое, во фразе "Земля наша велика и обильна, а НАРЯДА в ней нет", дало возможность исказить и всю историю Руси. В летописи слово "НАРЯД" означает "ряд" — договор с кем-либо, в данном случае с воинами об охране города и посадов от врагов. И у Пушкина в "Борисе Годунове" князь Воротынский обращался к Шуйскому со словами "Наряжены мы вместе город ведать...»

Так что иногда стоит, как писал поэт, "рыться в летописях и добираться до сокровенного смысла обветшалого языка...»[18]

Итак, Рюрик прибыл со своею дружиною в Новгород. Он свободно владел славянским языком и общался с новгородцами без толмачей. И при всём том поклонялся славянскому верховному богу-громовержцу Перуну, а не Одину — главе скандинавского божественного пантеона, как все норманны. Неужели после появления Рюрика со своим войском, будь он шведом, датчанином или норвежцем, в русском языке не осталось бы следов иноязычных слов? Язык — самый безпристрастный историограф, он, подобно лакмусовой бумажке, реагирует на все социальные и экономические явления, происходящие в обществе. Да и откуда им было взяться, чужим словам и обычаям, если Варяги-русь были славянами?

Сам Александр Сергеевич полагал, что «язык славяно-русской имеет неоспоримое превосходство пред всеми европейскими: судьба его была чрезвычайно счастлива»[19].

Есть ещё одно поистине безценное свидетельство о языковой общности Славян и Варягов-Русь. Летописец Нестор оставил такую запись: «А Словеньскый языкъ и Рускый одно есть, от Варягъ бо прозвашася Русью, а первое беша Словене; аще и Поляне звахуся, но Словеньскаа речь бе».[20] Опять ключ к тайнам! Но его многие историки прошлого будто не замечали...

Существует и другое довольно убедительное подтверждение, что Варяги-русь, а значит, и Рюрик — славянского происхождения. Ещё в 1858 году русский историк Александр Васильев в книге "О древнейшей истории северных славян до времен Рюрика, и откуда пришёл Рюрик и его варяги" привёл немало любопытных исторических фактов в подтверждение этого: Рюрик, его братья и вся дружина были русы, славяне, и жили они у озера Ильмень, по берегам рек Варанды и Варяжи, имели с новгородцами общий язык и происхождение. От реки Варяжи (Воряжи), впадающей в Ильмень, и пошло название племени — "варяги", что логично и не противоречит древним обычаям нарекать племена "реки ради". «Во всех летописях мы читаем, — пишет историк, — и пришедше Словени седоша около озера Ильменя и нарекошеся Русь, реки ради Русы еже впадаетъ въ озеро».[21]

Хочется думать, что Александр Сергеевич Пушкин за «русскую теорию». События, происходившие на заре российской истории, не остались им незамеченными. В молодые годы Александр Сергеевич зачитывался «Историей государства Российского» Карамзина, только что увидевшей тогда свет. Прочел её, по его же словам, "с жадностию и со вниманием". «Древняя Россия казалось, найдена Карамзиным, как Америка — Колумбом», — заметил поэт[22].

Кстати, в "Истории государства Российского" имя Пушкиных «под пером Карамзина в родных преданьях прозвучало»[23] 21 раз.

В пушкинских воспоминаниях о Карамзине есть и такие слова: «Некоторые из людей светских письменно критиковали Карамзина. Ник. Муравьев, молодой человек умный и пылкий, разобрал предисловие или введение: предисловие!.. Мих. Орлов в письме к Вяземскому пенял Карамзину, зачем в начале Истории не поместил он какой-нибудь блестящей гипотезы о происхождении славян, т.е. требовал романа в истории - ново и смело!»[24] Но в истории главным для Пушкина превыше всего была правда. Историческая наука начала XIX столетия не располагала тогда многими достоверными фактами и свидетельствами, полученными лишь в недавнее время и способными опровергнуть "норманнскую теорию".

Историкам будущего, окрылённых новой русской циклической наукой, завещанной нам Пушкиным, ещё предстоит восстановить события и истинный смысл деяний наших пращуров. А значит — создать научно достоверную картину становления российской государственности. Ну, а мы уверенно утверждаем, что "первый самодержец российский" Рюрик был славянином. Его далёкий славный потомок Александр Пушкин написал однажды строки, равнозначные целой поэме: «Клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество, или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог её дал»[25].

Строка «Стремиться к небу должен гений...»[26] открывает нам другой пласт, характеризующий Пушкина, как общающегося с небесами. Очень важным кажется нам свидетельство Александры Петровны Араповой (Ланской): «В роде бояр Пушкиных с незапамятных времён хранилась металлическая ладанка, с довольно грубо гравированным на ней Всевидящим Оком и наглухо заключенной в ней частицей Ризы Господней. Она — обязательное достояние старшего сына, и ему вменяется в обязанность 10 июля, в день праздника положения Ризы, служить перед этой святыней молебен. Пушкин всю свою жизнь это исполнял и завещал жене соблюдать то же самое, а когда наступит время, вручить её старшему сыну, взяв с него обещание никогда не уклоняться от семейного обета».[27] Родовые традиции были святы для Пушкина. И для нас ныне важно не забывать всех тех, кто стяжал себе не мирскую славу, но небесную, кто жизнь свою превратил в подвиг служения Богу и Отечеству. Вот уж строки, полные истинно провидческого смысла:

Какие удивительные открытия таятся ещё в полном родословии поэта! Не ведали биографы Александра Сергеевича, что он является потомком двенадцати святых по прямой линии, прославивших "своё иноческое имя в истории нашего отечества"[29]:

· внука княгини Ольги - Владимира I, крестившем Русь

· княгини Марии - благоверной супруги Всеволода III Большое Гнездо

· князей Мстислава, Ростислава, Михаила и Василия (Василько),

· муромских чудотворцев князя Петра и Февронии.

Душа поэта и пророка стремилась ввысь, к совершенству:

А по боковым ветвям в роду поэта можно назвать более тридцати имён святых, прославленных в русской истории. Эти святые суть: князь Андрей Боголюбский и грузинская царица Тамара Великая, княгиня Анна Новгородская, святые братья Борис и Глеб, князь Дмитрий Донской и его жена благоверная княгиня Евдокия Дмитриевна.

В заметке на полях черновой рукописи драмы "Борис Годунов" (сцены разговора летописца и Григория) замечено поэтом: «приближаюсь к тому времени, когда перестало земное быть для меня занимательным»[31] – что согласуется, как бы мы её ни толковали, с тем умонастроением поэта, смиренномудрой отрешённости. Ему было даровано после фактического убийства на «дуэли» три дня, чтобы проститься с женой и детьми, друзьями, исповедаться перед кончиной и вознестись душой безсмертной в мир иной.

«Душа безсмертная, от бренного тела, как птица из растерзанной сети, весело излетевши, воспаряет в рай богонасаждённый, где вечно цветёт древо жизни, где жилище самому Христу и избранным его"[32]. Эти строки из проповеди Георгия Кониского, архиепископа Белорусского, которыми столь восхищался Пушкин, вошли в его статью о духовном пастыре и увидели свет в его же журнале "Современник" в начале 1836-го.

Одна из глав книги В.М. Лобова «Пушкин. Прозрение будущего Руси». 2005 г.

[1] Сочинения Александра Сергеевича Пушкина. Изд. Морозова. 1887, т. II, с.319.

[2] Отрывок из литературных летописей. ПСС А.С.Пушкина. М. 1994. т.11, с.77.

[3] Черкашин А.А., Черкашина Л.А. Тысячелетнее древо А.С.Пушкина: корни и крона. М. Либерея, 1998. с.7.

[4] Черкашин А.А., Черкашина Л.А. Тысячелетнее древо А.С.Пушкина: корни и крона. М. Либерея, 1998. с.7.

[5] Черкашин А.А., Черкашина Л.А. Тысячелетнее древо А.С.Пушкина: корни и крона. М. Либерея, 1998. с.7.

[6] Гости съезжались на дачу. ПСС А.С.Пушкина. М., 1994. т.8, с.35

[7] История села Горюхина. ПСС А.С.Пушкина. М., 1994. т.8, с.125

[8] Черкашин А.А., Черкашина Л.А. Тысячелетнее древо А.С.Пушкина: корни и крона. – М., Либерея, 1998. с.10

[9] Сказка о царе Салтане. ПСС А.С.Пушкина. М., 1994. т.3, с.506.

[10] Ныне немецкий остров Рюген близ южного побережья Балтийского моря.

[11] Опровержение на критики. ПСС А.С.Пушкина. М., 1994. т.11, с.143.

[12] Борис Годунов. ПСС А.С.Пушкина. М., 1994. т.7, с.1.

[13] Езерский. XV. ПСС А.С.Пушкина. М., 1994. т.5, с.95.

[14] Отрывки перевода из "Опыта об английской литературе" Шатобриана в переводе Пушкина. ПСС А.С.Пушкина. М., 1994. т.12, с.145.

[15] Борис Годунов. ПСС А.С.Пушкина. М., 1994. т.7, с.1.

[16] Летоисчисление на Руси велось от «Сотворения мира», то есть от написания Библии о сотворении мира на славянском языке. Потому и словяне – несущие слово, как крестьяне, несущие крест. Н.Н. Вашкевич считает, что «многие библейские тексты переведены с арабского. Такие выражения как (смертию умрёшь), или (удивился он удивлением великим) - свободно существуют только в арабском языке. Их не было в древнееврейском, и нет в иврите, как нет ни в одном языке… Пожалуй,, единственным исключением является русский, где подобные выражения изредка всё же употребляются, как фразеологизмы (ходить ходуном). Если бы текст был переведён с еврейского, то дни недели были бы пронумерованы через буквы алфавита: йом алеф, йом бет и т.д. Что касается греческого языка, который мог бы претендовать на то, чтобы служить языком оригинала, то греки не знали семидневной недели, они считали дни декадами» (Н.Н. Вашкевич. Системные языки мозга. М. 1998, с.79.)

[17] Черкашин А.А., Черкашина Л.А. Тысячелетнее древо А.С.Пушкина: корни и крона. М., Либерея, 1998. с.2.

[18] История села Горюхина. ПСС А.С.Пушкина. М., 1994. т.8, с.125.

[19] О предисловии г-на Лемонте к переводу басен И. А. Крылова. ПСС А.С.Пушкина. М., 1994. т.11 с.31.

[20] Черкашин А.А., Черкашина Л.А. Тысячелетнее древо А.С.Пушкина: корни и крона. М., Либерея, 1998. с.10.

[21] А. Васильев. О древнейшей истории северных славян до времен Рюрика, и откуда пришёл Рюрик и его варяги. 1858.

[22] Из автобиографич. записок. ПСС А.С.Пушкина. М., 1994. т.12, с.305.

[23] Медный всадник. ПСС А.С.Пушкина. М., 1994. т.5 , с.131.

[24] Из автобиографич. записок. ПСС А.С.Пушкина. М., 1994. т.12, с.305.

[25] Письмо Чаадаеву от 19.10.1836 г. ПСС А.С.Пушкина. М., 1994. т.16, с.172, 393.

[26] Египетские ночи. ПСС А.С.Пушкина. М., 1994. т.8, с.261.

[27] Воспоминания. Новое Время, 1908, № 11425.

[28] Рифма, звучная подруга. ПСС А.С.Пушкина. М., 1994. т.3 , с.121.

[29] Москва была освобождена Пожарским. ПСС А.С.Пушкина. М., 1994. т.11, с222.

[30] Монастырь на Казбеке. ПСС А.С.Пушкина. М., 1994. т.3 , с.200.

[31] В. Иванов «Два маяка», с.9.

[32] Собрание сочинений Георгия Кониского, архиепископа Белорусского, изд. протоиереем Иоанном Григоровичем. ПСС А.С.Пушкина. М., 1994. т.12 , с.12.